Человек живет верой. Вера помогает преодолевать свои собственные страхи и трудности на жизненном пути, вырисовывает новые грани самосознания. Когда же человек разочаровывается в объекте преклонения, материальный ли он или идейный, это может привести к ужасным последствиям, ибо рушится основа существования - не остается ничего... Несоответствие результата надеждам и ожиданиям убивает.
Так и отец Василий Фивейский после многих трагических событий, которыми была полна его судьба, - смерти сына, помешавшейся на этой почве жены, рождения сына-идиота, пожара, истощивших его морально, проникся еще большей верой в бога и истинно уверовал в то, что он избранник божий: все испытания выпали ему неспроста, он избран и должен быть готов к высшей миссии во имя человечества... И не подозревал, что вся его жизнь - лишь закономерная последовательность событий, ведущая к его собственной смерти.

Записки военного врача, содержание которых можно выразить в двух словах: "...безумие и ужас"...

В «Мысли» Андреев стремится опереться на художественный опыт Ф. М. Достоевского. Доктор Керженцев, совершающий убийство, в известной степени задуман Андреевым как параллель Раскольникову, хотя сама проблема «преступления и наказания» решалась Андреевым и Ф. М. Достоевским по-разному.

Содержатель и главный врач находящейся за глухим высоким забором загородной психиатрической лечебницы Шевырев каждую ночь проводит в городе в гостинице «Вавилон». Каждую ночь перед ним проходят толпы людей - как уже ставших ему давно знакомыми, так и тех, которых он видит первый и, возможно, последний раз. То возле одних садился он, то возле других - слушал и молчал, не запоминая ни лиц, ни фамилий. Как призраки, снуют люди, пронося мимо свои судьбы: вот на днях здесь прямо у всех на глазах застрелился студент, в тот самый момент, когда надрывно, страстно пела прекрасная молодая цыганка; еще вчера один постоянный, как и он, посетитель смеялся и жал ему на прощанье руку, а утром его нашли убитым в каком-то притоне... А были ли они, эти люди, не были? кто знает... С какой же стороны забора жизнь реальнее: за его пределами или в полном призраков мире его пациентов?

Пьеса с доброй долей фатализма поднимает вопрос, является ли человек режиссером свой жизни, и отражает в том числе тему одиночества среди толпы.

«Городская площадь. Задний план занят белым фасадом дворца с высокой и широкой террасой, на массивном троне – гигантский Король. Корона покрывает зеленые, древние кудри, струящиеся над спокойным лицом, изборожденным глубокими морщинами. Тонкие руки лежат на ручках трона. Вся поза – величавая. В самом низу – у рампы – под высоким парапетом набережной – скамья, к ней с двух сторон спускаются лестницы. Скамья на берегу моря, которое узкой полосой подходит издали, слева огибая мыс с площадью и дворцом, и сливается с оркестром и театром, так что сцена представляет из себя только остров – случайный приют для действующих лиц. Солнце не взошло еще. Почти в полном мраке Шут, в качестве Пролога, подплывает с моря, привязывает свою лодку у берега, вынимает из нее удочку и узелок и садится на скамью…»