Шары — надувные, резиновые, разноцветные — в репринте советского детского издания.
«Шары — надувные, резиновые, разноцветные — в России всегда воспринимались как неотъемлемые атрибуты уличного праздника, как метафора счастья рядового горожанина. Искать и находить скрытые смыслы в «Шарах» Мандельштама/Лапшина — занятие соблазнительное, но обойти эту тему можно простым указанием на первоисточник «Шаров» — стихотворение Иннокентия Анненского «Шарики детские» (1910). Лапшину, который, как и Мандельштам, посещал званые четверги «Квартиры номер 5» (1915–1917), объединявшей художников, музыкантов, поэтов символизма, удалось своими рисунками показать юному читателю мир, украшенный нарядными шариками, символами надежды на лучшее».
Ильдар Галеев

В сборник вошла большая часть стихотворений Сергея Есенина и поэмы «Анна Снегина», «Чёрный человек» (в том числе – все включённые в Стандарт по литературе и в основные школьные программы). Они дадут всестороннее представление о неповторимом лирическом даре этого классика русской литературы XX века.

«Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – кто-то хочет, чтобы они были?
Значит – кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?..»

«Не жду добра отъ нашего посольства!
Идетъ y насъ плохое сватовство,
И, мнится, намъ безъ сраму не убраться
Изъ Полоцка…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Споём мы на лад петербургской земли:
– Ой, ладо, ой, ладушки-ладо!
В морском министерстве намедни сожгли
Учебник полковника Кладо.
Почто же такой возгорался костёр,
Как призрак былых инквизиций?
Крамольный учебник был слишком остёр
В разборе цусимских позиций…»

«Ну, годочки Берутъ свое…
Вѣдь мнѣ за пятьдесятъ,
Прекрасная графиня!.. Я, бывало,
Какъ съ графомъ были мы въ Святой Землѣ,
Одинъ ходилъ на шестерыхъ невѣрныхъ…
Теперь – дай Богъ убрать и четверыхъ!
А все-таки – не хвастаюсь, мадонна! —
Изъ вашихъ вѣрныхъ латниковъ никто
Помѣряться со мной не въ состояньи.
Молокососъ народъ! До стариковъ
Имъ далеко: мы крѣпкаго закала,
Надежной ковки…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

И.Ф.Анненский (1855-1909) – один из бесспорных классиков серебряного века русской литературы. Его лирика предвосхитила многие новаторские поиски в развитии русской поэзии XXв. и оказала огромное влияние на творчество целого ряда поэтов. Своим учителем Анненского признавали Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Георгий Иванов.
Литературное наследие Иннокентия Анненского невелико: книги стихов «Тихие песни», «Кипарисовый ларец», несколько стихотворений не включенных в сборники, две книги статей: «Книги отражений», «Вторая книга отражений», 4 трагедии, переводы, статьи. Но качественно творчество поэта, принадлежит к вершинам русской литературы.

И.Ф.Анненский (1855-1909) – один из бесспорных классиков серебряного века русской литературы. Его лирика предвосхитила многие новаторские поиски в развитии русской поэзии XXв. и оказала огромное влияние на творчество целого ряда поэтов. Своим учителем Анненского признавали Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Георгий Иванов. Литературное наследие Иннокентия Анненского невелико: книги стихов «Тихие песни», «Кипарисовый ларец», несколько стихотворений, не включенных в сборники, две книги статей: «Книги отражений», «Вторая книга отражений», 4 трагедии, переводы, статьи. Но качественно творчество поэта принадлежит к вершинам русской литературы.

«У церкви дом старинный,
Кругом туман и мрак,
На площади пустынной
Чуть слышен лай собак.
Под лестницей крутою
Над самою землею,
Над самою землею,
Белотелое окно…»

«… К. Бальмонт по праву считается одним из лучших русских поэтов. Порывистый, увлекающийся и увлекающий, он обогатил русскую поэзию целым рядом новых чувств, образов и мыслей. Брошенные им девизы продолжают жить до сих пор. …» (Н.Гумилев) «… Бальмонт прежде всего – „новый человек“. К „новой поэзии“ он пришел не через сознательный выбор. Он не отверг „старого“ искусства после рассудочной критики, он не поставил себе задачей быть выразителем определенной эстетики. Бальмонт кует свои стихи, заботясь лишь о том, чтобы они были по-его красивы, по-его интересны, и если поэзия его принадлежит „новому“ искусству, то это сталось помимо его воли. Он просто рассказывает свою душу, но душа у него из тех, которые лишь недавно стали расцветать на нашей земле. В этом вся сила бальмонтовской поэзии, вся ее жизненность, хотя в этом и все ее бессилие. …» (В.Брюсов)

«Для меня Белый ― это импрессионист слова. Никто другой не может так точно „нарисовать“ происходящее всего несколькими штрихами. Всего пара предложений ― а ты уже видишь все вокруг, слышишь звуки, чувствуешь запахи, даже ощущаешь на себе чьи-то взгляды. Мистика ― в стихах передавать смысл без слов…»
Без противоречивой, судорожной, вдохновенной фигуры Андрея Белого невозможно представить атмосферу эпохи, предшествовавшей революции. Ее он призывал вместе с Блоком как возмездие, которое заслужил разваливавшийся царский строй. Вряд ли представлял, на чьи головы обрушатся руины. Обладал необычайным импровизационным дарованием, но без предвидения. Во всех своих подчас ребяческих, наивных порывах, причудливо соединявшихся с глубокой образованностью, Андрей Белый был беззащитно искренен и чем-то напоминал в литературе рыцаря Печального Образа.

Содержание: сборники «Золото в лазури»; «Прежде и теперь»; «Образы»; «Багряница в терниях»; «Пепел».

«В глухих
Судьбинах,
В земных
Глубинах,
В веках,
В народах,
В сплошных
Синеродах Небес –
Да пребудет
Весть:
– «Христос Воскрес!» —
Есть.
Было.
Будет…»